Винс Блэк говорит о бое, лечении и багуачжан Ли Цзымина

Дан Миллер

"Pa Kua Chang Journal" March/April 1993

 

перевод (C) С.Л.Березнюк

 

Когда учитель синъицюань Hsu Hong-Chi впервые встретил Винса Блэка, он взглянул на него один раз и сказал, что Винса можно было бы назвать "плохим парнем". Винс говорил: "Я не знаю, что было этому причиной - сломанный нос, или шрам между бровями, или сломанный зуб - но он мог взглянуть на меня и сказать что я побывал в нескольких переделках". Огромные размеры Винса Блэка и его грубая внешность действительно пугают на первый взгляд. Я не знаю никого, кто не сказал бы после первого взгляда на Винса: "Я бы хотел чтобы в случае драки в баре он был бы на моей стороне". Однако определенно были и те, кто так не говорил, ибо сломанный нос, шрам между бровями и сломанный зуб были заработаны, когда Винс работал вышибалой в различных байкерских барах в Аризоне.

Хотя Винс впервые получил свои шрамы во время занятий Кадзюкэнбо - искусством, которое, вероятно, больше всего нравится вышибалам в барах - он вырос из этих корней за счет изучения и практики тайцзи, синъи, багуа, люхэбафа и ряда других китайских, филиппинских и индонезийских боевых искусств. При этом он еще стал лицензированным практиком китайской медицины, и одним из наиболее талантливых костоправов страны. За свои 25 лет в боевых искусствах и китайской медицине Блэк приобрел уникальные представления о преподавании и практике этих искусств. В этой статье мы кратко опишем боевой опыт Блэка, а затем представим читателю интервью, в котором Блэк поделится своим опытом, взглядами и философией, связанными с практикой и преподаванием боевых искусств, а также некоторой информацией о его учителе багуачжан Ли Цзымине.

Винс Блэк начал изучать боевые искусства в начале 1960-х у инструктора кадзюкэнбо в Юма, штат Аризона. После нескольких лет занятий он заслужил репутацию хорошего бойца. Кадзюкэнбо - это очень прямой, жесткоударный, грубый и жестокий метод боя, весьма прикладной, и потому большинство упражнений в школе его учителя выполнялись с партнером. В кадзюкэнбо есть комплексы, однако учитель Блэка предпочитал упражнения в паре и с несколькими протинвиками в ближнем бою, потому было затруднительно практиковать искусство в одиночку.

В поисках искусства, которым можно было бы заниматься для себя чтобы развить мощь и технику, Блэк бросил взгляд на тайцзицюань. Его первое знакомство состоялось с помощью книги Yearning K.Chen'а. Это "внутреннее" искусство заинтересовало его, однако он не смог уловить суть искусства по книге. Многие вопросы остались без ответов.

В 1968 году канадский инструктор тайцзицюань Кевин Кочран посетил Юма. Некоторые из друзей Блэка стали насмехаться над этим "придурковатым" стилем, и Кочран показал им, как его применяют. Это были лучшие друзья Блэка, и они предложили Блэку пойти и показать этому тайцзисту что такое настоящие боевые искусства. Когда Блэк пришел к Кочрану, то увидел, что у того имеется экземпляр той самой книги по тайцзи, которую он сам в свое время пытался понять. Они начали разговор о содержании книги, о тайцзи и о его применении. Вместо нового боя в результате этой встречи Блэк нашел себе нового учителя и новое искусство для изучения.

Кочран приезжал в Юма каждую зиму. Блэк изучал длинный комплекс тайцзицюань семьи Ян когда Кочран был в городе, а остаток года шлифовал изученное. За счет изучения тайцзи он приобрел большое уважение к внутренним стилям, однако ему было интересно, существует ли система, объединяющая мягкость тайцзицюань со взрывностью кадзюкэнбо. Книга Роберта Смита по синъицюань намекнула, что, возможно, синъи - это как раз то что он ищет.

Поиск учителя синъицюань в США стал для Блэка крушением надежд. После нескольких лет поисков он пришел к выводу, что если он хочет изучать синъицюань то ему необходимо ехать на Тайвань. Когда он уже был готов ехать, в 1974 году он посетил свою сестру в Лос-Анджелесе, и увидел вывеску, гласившую "Синъи кунгфу". Оказалось, что владельцем школы был инструктор синъи, который только что прибыл с Тайваня и был намерен преподавать в течении пары месяцев. Учителем был Hsu Hong-Chi, ученик Hung I-Hsiang'а. Это была первая поездка Hsu в США, и блэк был впечатлен настолько, что остался в Калифорнии и учился у Hsu до его возвращения на Тайвань.

Первая встреча с синъицюань и Hsu Hong-Chi привела к установлению взаимоотношений с Hsu на 11 лет. Блэк учился у Hsu когда тот приезжал в Калифорнию, принимал Hsu в своей школе в Юма (Hsu попросил Блэка открыть школу синъицюань в 1978 году) и ездил на Тайвань с разными оказиями, чтобы учиться у своего учителя. В начале своих взаимоотношений с Hsu Блэк заинтересовался китайской медициной, которую также преподавал Hsu. Желая найти преподавателя медицины, у которого можно было бы учиться на постоянной основе, Блэк начал тайное ученичество у старого мастера китайской акупунктуры в Аризоне, Ma Gong-Wong'а, которое длилось два года.

Со знаниями китайской медицины, полученными от двух учителей, Блэк начал бесплатно лечить учеников в своей школе в Аризоне. Блэк поощрил Блэка в его занятиях медициной, однако посоветовал не требовать денег, так как он не имел лицензии. В 1982 году Блэк вылечил четверых или пятерых учеников и друзей его учеников за ночь, и решил, что если бы он смог получить лицензию, то это был бы прибыльный бизнес. Он слышал, что Калифорния выдает лицензии акупунктурщикам, и в 1982 году переехал в Сан-Диего и записался на трехлетнюю программу в колледж акупунктуры. Завершив обучение в 1985 и получив лицензию штата в 1986, Блэк открыл клинику в Сан-Диего, и работал в ней до лета 1992.

В дополнении к изучению синъи и багуа у Hsu Hong-Chi (Hsu умер в 1985) жажда Блэка к знаниям привела его к установлению отношений с рядом других квалифицированных инструкторов. Он не раз ездил на Тайвань, Филлипины и в КНР чтобы изучать как медицину, так и искусство самозащиты. Контактов с преподавателями медицины и боевых искусств со всего мира было столько, что разобрать их здесь - не хватит места. Однако, стоит упомянуть, что помимо Hsu Блэк также интенсивно работал еще с двумя инструкторами - York Y.Lu (тайцзицюань семьи Чэнь и люхэбафацюань) и Ли Цзымин (багуачжан). Кроме того он имел счастье кратко учиться у таких знаменитых инструкторов, как Liao Wu-Chang (туйшоу и боевое применение), Fu Shu-Yun (багуачжан и синъицюань), Liu Wan-Fu (багуачжан и синъицюань), "Брат" Абе Камехоахоа (кадзюкэнбо), Фелимон "Момой" Канет (Досе Парес эскрима) и Li Kui-Chang (синъицюань). Юлэк также работал с инструкторами, преподающимим различные филиппинские и индонезийские боевые искусства, а основатель кадзюкэнбо - Адриано Эмперадо - жил в его доме последние восемь лет.

Недавно (январь 1993) семья Блэка переехала в Туксон, штат Аризона, и теперь Винс Блэк преподает свое искусство в Туксоне. Следующее интервью было взято у Винса Блэка в октябре 1992 года в Пемброуке, штат Вирджиния.

 

Я знаю, что ряд лет вы работали вышибалой в байкерских барах в Аризоне. Не могли бы вы немного рассказать о своем опыте, что вы выучили о реальностях боя?

Я работал вышибалой в барах потому, что здесь я мог использовать мои искусства реалистично. Я хотел потвердить надежность изучаемого материала. Кроме того, часть моей жизни была посвящена рок-н-роллу и тому подобным вещам, так что я все равно бы попал в такого рода места.

Мой первый формальный учитель всегда тренировал меня в барах, так как он был джазовым пианистом, и мы проводили каждую ночь в ночном клубе. За счет этих баров я очень много выучил от него о мышлении бойца. Это было окружение, которое возбуждало подобно погружению под воду. Всегда имеется возможность встречи с необычными тварями и постоянная опасность. Беспокойство от пребывания в подобном баре придает элемент реализма тому, что вы делаете. Здесь темно, освещение необычное и здесь очень громко. Это вам не хорошо освещенная школа боевых искусств с мягким покрытием пола. Никто не намерен останавливать драку, это работа вышибалы. Обстановка бара ставит вас в очень реальные условия и придает серьезный смысл вашим движениям - это уже не просто исполнение.

Чтобы понять бой в смысле культивирования духа и характера в боевых искусствах мне нужна была эта ежедневная лаборатория, где "возможно все". Я должен был войти туда добровольно, но мне нужно было место, где бы я был ограничен некоторыми параметрами, так что я бы занимался искусством, а не просто уличной дракой. Параметры, которые я имел, были связаны с тем фактом, что я там работал. Мое дело заключалось в том, чтобы все шло правильно.

Я мог бы просто вступать в драки в барах или где-нибудь еще, но это было бы больше похоже на то, что не занимающийся боевыми искусствами человек просто учится драться, это были бы не боевые искусства. Было бы гораздо проще ходить, давать в морду и драться без всяких мыслей об этике. Вы не можете делать этого, если вы там работаете. Так что должность вышибалы в барах позволяла мне быть в опасной зоне, но налагала на меня определенные ограничения. Мне нельзя было быть столь же неэтичным или изобретательным как те люди, с которыми приходилось иметь дело. Определенно, люди с которыми приходилось иметь дело были весьма изобретательны в своей агрессии и были очень натренированы.

Ключ к превращению конфронтации в реальный бой лежит в установке вашего ума. Часто завсегдатаи бара не хотели меня слушать, они не хотели сохранять мир, но мне нельзя было вышвырнуть их первым. Таким образом, мои возможности иметь с ними дело основывались в основном на том факте, что они видели что я готов иметь с ними дело. Некоторые из них были весьма страшными людьми, но когда они видели что я готов иметь с ними дело - даже если я просто выдерживал линию и не намеревался делать первого хода - установка ума не давала анчаться многим потенциальным схваткам. Таковы многи боевые искусства - характер, вызывающий подобное состояние ума, чтобы держать линию вне зависимости от происходящего. Упражнение в выдерживании этой линии каждую ночь против одного, двух, четырех, пяти различных людей было частью того, что мне было больше всего нужно.

Что же касается участия во многих боях... не было большого числа боев, боев было немного. Обычно, если вы хорошо проведете один бой, то начинается долгий путь переговоров с другими о недопущении иных боев. Бой сам по себе, если его вести правильно, очень короток и очень приятен. Первым делом вы сохраняете спокойствие. Если вы хотите быть эффективным в течении долгого времени, если вы намерены вернуться и работать на том же месте, то все что вы делаете должно делаться так. Вы навлечете на себя больше проблем, если будете действовать иначе.

При конфронтации первое, что нужно сделать, это понять, против скольки людей придется драться и каково окружение. Вы должны быть способны понять, кто из четырех или пяти противников является наиболее опасным, и вы должны иметь его в виду первым. Его вы вышибаете первым. Обычно у него есть один основной помощник, и пара-тройка "шестерок" бегающих вокруг. "Шестерки" обычно проблем не приносят, однако стоит научиться замечать их, чтобы затем за ними присматривать.

Когда я вычислил главного, то существует два пути, которыми я стараюсь следовать. Все зависит от ситуации. Если он более-менее разумен, я могу использовать это за счет прямого разговора, если дам ему понять приемлемым образом, что я знаю что он здесь главный. В противном случае, если у него нет никаких колебаний и признаков интеллекта, то лучше позволить ему остаться в тени до тех пор, пока все не завертится, и затем выключить его первым. Обычно, если вы выключите главного, то остальные уйдут. Его "тень" часто будет пытаться все-таки достать вас, но если вы очень быстро вырубите основного и просто прикроетесь от его "тени", то даже если будут еще человека три-четыре, они не будут пытаться ничего сделать. Это именно та групповая психология, которую я применял в барах. Вы также обнаружите, что все происходит непредсказуемо. Они обычно пьяны или "под кайфом". Это тот неизвестный фактор, который сохраняет ваш разум широко раскрытым и активным.

Техники должны быть такими, чтобы вы вырубали человека в два-три движения в течении двух-трех секунд. Вы не должны прыгать вокруг, как это происходит на турнирах. Вы должны прийти, остаться и сделать дело за две-три секунды. В начальный период моих тренировок мы могли проводить на людях комбинации, которые включают от трех до шести движений, каждое из которых является сильным ударом в уязвимое место. Мы работали над увеличением скорости их выполнения с восьми до четырех секунд. Все наши комбинации должны были делаться в течении четырех секунд.

Мой учитель, будучи музыкантом, всегда имел рядом метроном. Когда мы начинали технику, начинался отсчет, и мы должны были покончить с противником, отойти и прикрыться в течении четырех секунд. Как только одна техника завершалась в течении четырех секунд, мы переходили к следующей. Это было критично при действии в условиях бара, где я работал. Способность выключить главаря в течении четырех секунд - это то, что заставляет других предпочесть не иметь неприятностей. Но, опять же, всегда есть фактор непредсказуемости.

Если вы думаете, что вы вынудили других не вступать в бой тем, что вы выключили главаря в течении двух секунд - это большая ошибка. Вы всегда должны предполагать, что если остальные все еще стоят здесь, то они пришли за вами, так что вы должны вырубить и их. Иногда вы не должны ждать, пока остальные из группы нападут на вас после того, как вы вырубили главаря. Вы идете вперед и убираете и их. Те, кто пришли вместе, вместе и уходят - это разновидность философии. Однако, с другой стороны, нельзя заходить слишком далеко. Вы должны действовать точно. Нельзя калечить человека, как вы могли бы сделать в ситуации самообороны, ибо вы на работе. Это не тот случай, когда вас пытаются ограбить. Вы не можете выкалывать глаза или рвать горло, или использовать технику причиняющую общие повреждения. Нельзя повреждать жизненно важный орган без ожидания юридических последствий. Однако вы можете сломать кость или сделать что-нибудь в этом духе.

Мой учитель кадзюкэнбо всегда чувствовал, что в случае серьезной конфронтации, даже если реальный физический контакт очень короток, более благоразумным может оказаться сломать кость - ключицу или ребро - чтобы вынудить противника провести остаток вечера в травмапункте или дома и подумать обо всем происшедшем. Иногда это может предохранить его от слишком долгого "выпивания и размышления" с целью последующих разборок с вами в пьяной и некрасивой манере.

Как с таким опытом изменился ваш подход к изучаемым боевым искусствам?

Это установило для меня крайне высокие стандарты. Я хотел быть уверен, что тот, к кому я пойду учиться, способен передать свое искусство на такой уровень. Я также знал что большинство из них на это не способно. Вы можете найти тех кто может и кто не может. Иногда, когда вы имеете дело с пожилыми людьми, они очень хорошо скрывают свои истинные сокровища, так что не стоит судить о пожилых людях по тому как они выглядят, но вы можете вынести суждение посмотрев на их учеников. Когда вы видите людей, которые были с учителем 3-4 года, и они являются его основными учениками, вы можете посмотреть на них и сказать. Можно с уверенностью считать, что если старшие ученики не имеют этого, то будет лишь потерей времени учиться у такого учителя, если все, что вам нужно - это реальность. Один мудрый человек сказал, что если вы хотите судить о ценности дерева, то посмотрите на плоды. Если плоды выросли и они вас не удовлетворяют - нечего терять время.

Я использовал полученный в барах опыт, когда искал учителей внутренних стилей, и я бы не сказал, что большинство из них в этой стране являются реальными. Моим первым учителем тайцзицюань был молодой человек из Канады. На тот день он был абсолютно реален, и очень хотел продемонстрировать, что его тайцзицюань - это реальная вещь. Нет, он был не из тех кто из кожи вон лезет чтобы продемонстрировать вам что-нибудь. Просто он не боялся действовать если это было нужно. В первый день нашей встречи Кевин четко показал, что он знает что делает.

Потом я стал думать, что мне нужно идти учиться у китайских учителей, полагая, что старые китайцы должны быть хороши. Я нашел, что некоторые из них хороши, но я также обнаружил, что хороши они или нет - не составляет разницы, если они не учат тому что могли. Я быстро понял, что большинство тайцзистов в этой стране заинтересованы лишь в "вершках", как мог бы сказать мой учитель. Настоящих монстров давно уж нет. Все теперь дают лишь образ искусства. Я думаю, что реальность опыта, полученного в барах, помогла мне найти настоящих учителей. Я мог отличить тех, кто знал как использовать свое искусство, от тех, кто лишь делал что-то похожее на искусство.

Несколько лет спустя, когда я повстречал моего учителя синъицюань Hsu Hong-Chi, он взглянул на меня один раз и сказал, что меня можно было бы назвать "плохим парнем". Я не знаю, что было этому причиной - сломанный нос, или шрам между бровями, или сломанный зуб - но он мог взглянуть на меня и сказать что я побывал в нескольких переделках, и потому он даст мне возможность почувствовать его мощь. Никогда в жизни меня не избивали так жестоко - ни до, ни после. Я понял что он знал что делает.

Я также понял что он хорош, так как увидел, что все те, кто изучает у него синъицюань, имеют очень хорошее мастерство. По сравнению с прочими занимающимися боевыми искусствами, их мастерство было очень реалистично. Они тренировались не для турниров. Они могли бы пойти на турнир, но скорее всего были бы дисквалифицированы за грубый контакт. Они не тренировали "спортивных ухищрений", позволяющих выигрывать чемпионаты и играть по правилам. Однако они определенно могли позаботиться в реальной ситуации о любом, тренирующимся для выигрыша этих чемпионатов и игры по их правилам.

Вся прелесть изучения синъицюань была в том, что боевые возможности происходили из синъи тут же. Многие из тех, кто занимается тайцзицюань, кунгфу или каратэ, делают все эти комплексы и все входящие в них движения, но когда они собираются драться, то им лучше проводить все время в боксерском зале, ибо это все что у них выходит. Я был очень впечатлен тем, что используемые в бою техники синъицюань выглядят точно так же, как и используемые в комплексах, а скорость лишь делает их еще опаснее для противника. Их не нужно изменять "для улицы". Чем чище форма - тем эффективнее и мощнее техника.

Всегда есть люди, не являющиеся бойцами от природы. Были такие и в группах Hsu Hong-Chi. Но они все равно корпели, хорошо тренировались и развивали какие-то навыки. Если их есрдца не отданы бою, то они и не собирались становиться хорошими бойцами. В этом нет ничего плохого, ибо они получали в точности то, что хотели. Вы не можете сделать из человека бойца если он этого не хочет сам. Вы смотрите на группу из примерно двадцати человек, занимающихся синъицюань у Hsu Hong-Chi, и обнаруживаете, что четверо-пятеро не намерены становится бойцами, ибо их сердца отданы другому пути, однако они изучают техники и могут продемонстрировать некоторые навыки. Когда же дело доходит до харкания кровью - это их не интересует.

Вы можете обнаружить, что верхние сорок пять процентов занимающихся у Hsu Hong-Chi являются эффективными бойцами, а оставшиеся тридцать процентов - так себе бойцами. В противоположность этому, в школах каратэ вы обычно обнаружите процентов пять-десять эффективно владеющих своей техникой. В группах тайцзицюань - и того меньше. Большинство из них - просто "желающие быть здесь". Большинство из них не имеют и намека на то, как продемонстрировать те атрибуты их искусства, что сделали это искусство знаменитым, сохраняли его в поколениях и вынуждали людей охотиться за ним. Синъицюань действительно больше является методом развития полного выражения искусства у большинства занимающихся, чем большинство других виденных мною искусств.

Что бы вы назвали в качестве характеристик хорошего бойца?

Хорошего занимающегося боевыми искусствами или хорошего бойца?

Хорошего бойца - такого, про которого в баре или на улице вы бы сказали "лучше я на него посмотрю". Кого бы вы могли рассматривать как "главаря" в группе, с которой вы имели дело как вышибала в баре.

Боец - хороший природный боец - это тот, кто не тратит время на беспокойство о возможных травмах. Это - первое, и очень трудное, и очень редкое человеческое качество. Даже те, кто воображает себя бойцами, если они думают, что смогут травмироваться, то не делают следующего шага или начинают колебаться. Боец - это тот, кто не боится травм вообще. Это не значит, что он безрассуден, прост он принимает травмы как часть ситуации.

Можно пойти дальше и процитировать Эмперадо, который всегда говорил ученикам, что для того, чтобы стать истинным практиком кадзюкэнбо, нужно стать "другом боли". Поначалу это не очень понятно, но он объяснял это так: "когда вы видите, что друг подходит, вы не просто говорите `Ох!' и позволяете другу подойти - вы видите его и ваше сердце бьется и вы счастливы, поднимается энергия, поднимается дух и вы быстро движитесь ему навстречу." Когда вы видите, что боль идет к вам - вы испытываете те же самые чувства. Что-то вроде "это реальная жизнь, это реальность, это то что мы есть", и вы радостно ждете прихода боли, так как вы знаете что боль должна направить вас на лучший путь. Так обстоит дело с Эмперадо и системой кадзюкэнбо. Когда вы видите исполнение кадзюкэнбо, вы можете заметить что это действительно так.

Когда я сталкиваюсь с кадзюкэнбо теперь, то предпочитаю не становиться другом никакой боли, это больше чем степень в которой я эту систему приемлю. Может быть это потому, что мне уже за 40 и боль остается со мной дольше. Однако я старый товарищ боли. Распознать ее, не быть ею шокированным, знать, что скорее всего придется получить большую ее дозу, и не слишком об этом думать - первое офицерское звание на пути к тому, чтобы стать хорошим бойцом. Это все равно, как если бы вы были любителем пищи из продуктов моря. В рыбе есть кости, и вам надо это принять. Если вы хотите рыбу - вы должны принять существование костей. Точно также бой требует принятие существования боли и травм.

Если вы можете перескочить барьер боли, то следующими являются расчет времени и настороженность. Способнось смотреть в чьи-нибудь глаза и знать, что там происходит - вторая составляющая бойца. Умение распознать серьезность ситуации или меру допустимости со стороны противников того, что может случиться в бою - вот качество хорошего бойца.

Все остальное помимо этих двух - это науки боя: география, психология, математика и физиология. Где человек размещается по отношению к противникам - это география. Нужно принимать во внимание физиологический аспект - как они размещены, как они движутся, как они перемещают вес тела. Внимание надо уделять и психологии, выражающейся в положениях тела.

Вы должны стараться "прочитать", какое оружие "несет" противник. Предпочитает ли он удары ногами? Удары руками? Если он явный "боксер", то у него две единицы оружия - вот математика схватки. Человек с длинными ногами, с хорошим равновесием, шагающий длинными шагами с хорошей координацией движений бедер скорее всего хорошо бьет ногами, и говорить надо уже как минимум о четырех единицах оружия. Если противники стараются сохранять все в независимом движении этих единиц, то нужно говорить о комбинациях, и ситуация становится очень сложной.

Если боец консервативен в движениях и своих внутренних взаимоотношениях с четырьмя углами, то он будет использовать малые числа в математике боя. Такой ограничивает себя в числе используемых в бою компонент. Это нужно читать любым способом основываясь на физических атрибутах, которые нельзя обобщить. Это приходит с опытом. Нужно уметь судить людей с разными выражениями себя и каждого - в соответствии с его темпераментом.

Как хороший солдат, много повидавший в жизни, хороший боец старается быть незаметным. Он не нуждается в рекламе. Однако он не камуфлирует себя, он здесь, и если вы взгляните на него - вы знаете на что вы смотрите. Те, кто заявляет о себе, обычно не составляют проблемы, они - всего лишь пух перьев.

Как занимающийся боевыми искусствами - как бы вы действовали против кого-нибудь, признаваемого вами как реальный боец, в отличие от просто "распушивателя перьев"?

Распушивателю перьев вы обычно можете предоставить заниматься этим и дальше. Они выглядят дураками, и этого достаточно.

Существуют люди среднего ума, являющиеся натренированными занимающимися боевыми искусствами. С такими обычно драться не стоит, так как они не станут драться оп пустячным поводам, и я стараюсь никогда не дать кому-нибудь из них причину почувствовать, что они должны со мной подраться. Истинный мастер боевых искусств не станет драться по глупым поводам, но люди среднего ума могут. Они могут снизить качество вашего жизненного разнообразия просто тем, что они желают жить в мире средних умов. Если вы хотите с нимни связываться, то вы на какое-то время должны жить в ихнем мире средних умов. Реальных бойцов надо воспринимать очень серьезно. Если вам надо вырубить такого - вы должны вырубить его очень быстро. Я не думаю, что далее можно рассуждать на эту тему в общих словах.

Бой - это сложная вещь, и я не вижу никаких реальных причин для боя, особенно по философским поводам. Бой реально сводится к "мы не сошлись во мнениях, однако ненамеренно". Если бой неизбежен, то нужно быть очень быстрым и последним, и по возможности правым. Иметь дело с бойцами - задача нелегкая, ее не выразишь в простой формуле.

Я встречал и других людей, изучавших и преподававших боевые искусства столь же долго, сколько и вы, но вы гораздо больше их стремитесь к поиску новых учителей и исследованию различных стилей боевых искусств. Большинство встреченных мною учителей став учителем уже не хотели быть учеником. Вы учитель, но продолжаете быть и учеником. Не скажете ли вы что-нибудь об этом?

Я думаю, что многие люди в основном любят быть учителем, а не изучать искусство. Мои учителя всегда были строги ко мне. Спустя некоторое время я стал воспринимать это давление как фигуру отца, направляющего меня и придающего мотивацию. До нынешнего дня мне более удобно быть с подобным образом отца.

С точки зрения техники, мне больше не требуется большое количество информации. Изученные мною искусства прошли полный цикл во многих смыслах, и с учителями подобными Ли Цзымину пробелы быстро заполняются. Что я беру от учителей сегодня - это как расти далее, и как передать мое искусство дальше. Сегодня если я провожу время с учителем, то ему или ей 75 или 80 лет. Это немного болезненно, так как у меня три учителя которым за 90, и они вскоре умрут. Их уход не принесет мне никакой успокоенности или наполненности, я не смогу найти кого-либо способного их заменить, ибо очень трудно заменить человека типа Ли Цзымина или Liao Wu-Chang'а, которые провели в своих искусствах около века.

Если мне удается найти учителя и установить душевные взаимоотношения, то он будет говорить мне правду, разжевывать мне материал и ставить меня на место, если я буду тренироваться неправильно или неправильно думать о тренировке.

Я знаю, что помимо обнаружения этих старых учителей для учебы, вы также любите проводить время с товарищами, обмениваться информацией и изучать их искусства. Большинство учителей с подобным вашему опытом не расположены к таким вещам. Не могли бы вы сказать что-нибудь об этом?

Большинство из нас пришло в эти искусства из-за дефектов или недостаточности в социальных аспектах нашей жизни, и боевые искусства помогли нам с ними справиться. Но к сожалению не такой уж редкостью является когда кто-нибудь собирает силу своего боевого искусства чтобы сохранить свои социальные дефекты. Некоторые из них, по моему мнению, происходят от смотрения боевиков-кунгфу и получения романтических представлений о взаимоотношениях "учитель-ученик" в кунгфу. Когда присутствуют подобные иллюзии старшинства, подкрепленные плохим умением выстраивать отношения, то имеется внутреннее чувство уязвимости подобной системы веры и построенным на ней видении мира.

Инструкторы боевых искусств не сразу открывают себя для анализа другими инструкторами. При этом имеется ощущение, что мы надеваем броню, и мы надеемся что мы сможем не дать людям возможность найти трещину в нашей броне. Пока мы не даем людям подойти слишком близко, они не могут сказать что это за броня. Так мы получаем людей, опирающихся на имена учителей; что-то типа родословной - они называют знаменитых людей, каким-то образом отдаленно связанных с ними, и пытаются найти в этом смысл. Это то, жертвой чего бываем мы все - и я в том числе.

Если бы времена были более простыми - как тогда когда эти искусства создавались - и вы долго бы жили в одном месте и имели возможность постоянно быть с учителем, то это постоянно открывало бы вам секреты боевых искусств. Были бы получены ответы на вопросы, и люди получали бы гораздо более полную картину того, чего мы добиваемся в боевых искусствах. Сегодня мы втискиваем наши тренировки в два часа после работы, после чего необходимо мчаться домой и заботиться о семье, затем мы не видим учителя два или более дня, и мы пытаемся вогнать целую жизнь знаний в два-три занятия в неделю. Природа жизни в Америке такова, что большинство из нас перемещаются и меняют работу, жен, семьи, и все меняется очень быстро. Мы потеряли стабильность, которую имели наши предшественники в боевых искусствах. Потому большинство вопросов о боевых искусствах никогда даже и не поднимаются, очень на малое число вопросов находятся ответы.

Когда я пытаюсь обобщить 15-20 лет знаний, полученных мною от учителей, я знаю, что даже не прикоснулся к той глубине постижения, которую я мог бы иметь если бы мог сидеть в маленькой деревне без всяких отвлекающих моментов и посвятить жизнь одному учителю, который бы не заботился о конкуренции с другими учителями, или о том, что я уеду в колледж или куда-либо еще. Мы могли бы посвятить жизнь боевым искусствам и разобраться в их мельчайших деталях. Отсутствие этого в нашем образе жизни по моему мнению делает абсолютно необходимым, чтобы те из нас, кто получил определенное количество знаний, собирались вместе, унижались и оставляли себя открытыми для критики, открытыми для нахождения брешей в броне и исправления имеющихся ошибок, и были бы способны признать, что мы не знаем всего и что ни один из нас не имеет "мастерского" полного понимания тех вещей, к которым мы стремимся. Только так мы можем в этой стране поднять эти искусства на высокий уровень.

Люди думают, что они могут провести с знаменитостью два-три года и "получить всю полноту знаний". Это абсурд. Я никогда не поверю, что это возможно за такое время. Потому мы нуждаемся друг в друге. Собираясь вместе и сталкивая мнения, концепции, теории, а также руки и ноги, мы познаем суть того, что делаем, и, возможно, становимся ближе к истине.

Вы изучали и продолжаете изучать искусства, которые другие занимающиеся китайскими "внутренними" системами посчитали бы "низкими", или по меньшей мере не соответствующими принципам "внутренних" стилей. Они могут прочесть эту статью и сказать: "Как он может изучать все эти вещи в равной степени?" Что бы вы ответили на это?

Вы знаете старую поговорку, что много путей ведет на вершину горы, и с каждого пути видны различные пейзажи, но когда вы добрались до вершины, то видите, что с них видна одна и та же земля и они идут по той же самой горе. Одна сторона горы холодна, другая солнечна, и люди идущие по разным склонам будут иметь противоположные мнения о природе пути пока не доберутся до вершины.

Естественно, что люди с ограниченными знаниями не понимают горы. Они знают только один путь вверх и один путь вниз. У них хороший путь и они заслуживают уважения к их собственному пути. Мне повезло. Я учился у мастеров изучаемых мною искусств. В эскрима мне удалось быть в компании с человеком, который основал клуб Doce Pares на Филиппинах в 1930-х. Ему было около 80-ти, когда я получил возможность учиться у него, так что я видел завершенный результат десятилетий труда. Он очень умело демонстрировал свое искусство в свои 80, и делал это мастерски. Он может это и сейчас, хотя ему около 90. Мне также повезло продолжить регулярное обучение с его американским протеже - Томом Бисио.

Создатель системы кадзюкэнбо оказал мне честь и прожил в моем доме как член моей семьи почти десять лет. Я смог "изнутри" увидеть его, его взгляды, почему он считает что это должно быть так, и как это искусство создавалось. Путешествуя с ним я смог повстречаться с прочими основателями и узнать их взгляды. Я также встречал многих его старых однокашнгиков, которые до него занимались у тех учителей, у которых он поначалу занимался. Так что я смог увидеть высший уровень искусства, я увидел вершину горы сквозь путь.

Hsu Hong-Chi был один из лучших занимающихся синъицюань которых я когда-либо встречал. Он был из тех, кто не стеснялся продемонстрировать на вас всю мощь своего искусства, но тут же обращался к своим медицинским и костоправским познаниям и демонстрировал как седицина сочетается с его боевым искусством.

Я сидел и изучал глубины многих ветвей багуачжан с Ли Цзымином, который, как мне кажется, является последним из живых мастеров третьего поколения этого стиля. В его годы я получил редкую привилегию стать последним учеником, с которым он сидел, разбирал все детали искусства, все "зачем" и "почему". Так что с ним я увидел искусство с вершины горы.

Некоторые думают, что искусства несовместимы, и что нет модулей, которые могут быть интегрированы в одну и ту же "систему", то есть в занимающегося. Если бы они побывали на том месте, где был я с упомянутыми людьми, они бы так не считали. Обычно люди, имеющие дело с негативами, и пытающиеся разложить большую картину на составные части, не находятся в месте, откуда можно окинуть взглядом все в целом. Я симпатизирую им. Я знаю, что они делают наилучшее из того, что могут, сидя там где они есть и работая с тем видом, что имеют. Однако ограниченный взгляд на их возможности происходит у них из-за недостатка знаний.

Как бы вы определили "внутренние" системы?

Внутренние системы - это путь мудрых. Если кто-то может делать все в точности так, как хочет, то внутренние системы - это тот путь, которым это делается. Это мудрый способ тренировки. Это тренировка, созданная "задним умом".

Существует можальность движения в микробиологии, когда маленькое одноклеточное не имеет визуального руководства при движении в жидкости. Эти одновлеточные живут в мире тьмы, даже будучи на свету. Они стукаются обо что-нибудь, немного смещаются вбок, опять стукаются, опять немного продвигаются, опять стукаются и продолжают стукаться, двигаясь и стукаясь пока могут еще хоть чуть-чуть продвинуться вперед. У них нет плана, нет зрения, они не могут увидеть путь. Многие боевые искусства, не являющиеся внутренними, выглядят подобно бактериям в том, что дают вам несколько инструментов, учат вас как привести себя в движение и как сдвинуться вбок. У них нет видения всего пути и того, как добраться до другого конца.

Внутренние системы, с моей точки зрения, были созданы людьми, которые прошли свой путь и задним умом переделали свой путь развития учеников, чтобы избежать большинства ненужных шишек и ненеобходимых типов движения, которые могут очаровать человека среднего уровня, но скрыть от него вершину или более высокий уровень мастерства.

Внутренние системы - это фильтр, отсеивающий все цели низкого уровня, все промежуточные цели, и фокусирующий на достижении высшего уровня исполнения. Это абстрактный способ мышления о том, что мы делаем. Поэтому люди, обладающие прагматическими навыками типа бокса не принимают боевые искусства в том виде, в котором это делаем мы, потому что они сами больше подобны движению бактерии. Им нужно получить сотни ударов в голову прежде, чем они поймут как эффективно защищаться передней рукой и какие перемещения при этом необходимы. В отличие от них "внутренний стилист" получит удар всего лишь раз десять прежде чем достигнет того же, ибо его метод уже почти приготовил его к реальной жизненной ситуации, ему осталось лишь сделать точную подстройку. В идеале, все его снаряжение уже там, гед надо, прежде чем он достигнет этой точки. Это педантичный тренировочный метод развития внутреннего в человеке, но не полностью сквозь внешний мир. Человек сначала развивается внутренне, а не швыряется в ому и не получает удары пока не поймет как от этих ударов защищаться. Это именно тот внутренний метод, который является частью составного определения.

Другая часть определения относится к типу силы. Однако эта сила развивается не только у "внутренних стилистов". Любой кто развивает до сути естественное искусство в любой области деятельности может интернализовать его. Выделяет внутренние искусства именно то, что мы используем в основном внутренние критерии как первое и основное требование и руководство. Мы стараемся убрать внешние аспекты тренировки и не использовать их. Мы специально развиваем внутреннее.

Пока вы используете внешние пути, очень часто в боевых искусствах вы оказываетесь сильно побиты прежде, чем доберетесь досюда. К сожалению, оглядывасяь на зад вы видите все травмы, которые получили, и все розетки, в которые вы сунули пальцы прежде, чем достигнуть этого пункта. Если у человека есть хороший внутренний метод и очень хороший учитель, то он может пройти без сования пальцев в розетку, и все же достичь невероятно высокого уровня мастерства. Именно здесь "хватают с неба звезды", но именно с методом, который и определяет внутренние системы. Количество деталей и персональных разъяснений, требуемых для достижения этого уровня знаний, делает его методом для обучения в малой группе под руководством учителя.

Внутренние системы не предназначены для массового потребления. В этом - также некоторая часть смысла слова "внутренний". Оно влечет весьма закрытый снаружи тип удаления от народа, чтобы получить время для вхождения в детали. Внутреннее имеет много аспектов. Другой аспект "внутреннего", о котором необходимо упомянуть, это фокусировка внимания на состоянии бытия - духовном состоянии бытия. Когда я говорю "духовный" - я использую восточное значение, а не западный религиозный термин. Это состояние ума человека в гармонии с происходящим вокруг, приводящее к способности спонтанно и правильно реагировать на любую возникающую ситуацию. Ничто не препятствует способностям тела реагировать на окружение. Культивирование способности справляться с происходящим вокруг без впадения в крайние формы эмоционализма отражает правильные внутренние качества.

Любые боевые искусства заявят, что внутренний контроль является их целью. Хотя это и может быть целью всех их, этого можно достичь с большей легкостью, если оставаться сфокусированным на этом с первого дня тренировок, а не проходить сквозь все эти незрелые стадии эмоционализма боевого духа во всех формах возбуждения, что сопутствуют тем формам тренировки, которые мы не называем внутренними. Но в кадзюкэнбо существует определенный тип приверженности к определенному состоянию ума, что делает вас согласованным с моментом и бесстрашным в противостоянии четырем-пяти противникам. Самурайский дух также говорит о внутренней неподвижности. Так что хотя об этой цели говорят не только внутренние системы, внутренние системы идут к цели прямо и намерены быть на этом пути с самого первого шага начального уровня обучения.

Для бойцов внутренних систем очень полезно иметь такую внутреннюю установку. Вот почему это стало столь популярным. Внутренние стили обычно более неформальны, семейны и непостоянны. Это, с моей точки зрения, является еще одним аспектом внутренних систем.

Не хотите ли вы сказать, что на вершине горы все боевые искусства становятся внутренними?

Да, именно это. На вершине горы все является внутренним. Иначе вы не добираетесь до вершины. Если вы не интернализовали его перед этим, вы скорее всего свалитесь вниз прежде, чем достигнете вершины. Хотя имеются люди, находящиеся на "вершине" какой0либо системы, я бы не хотел, чтобы читатели подумали, что все они достигли состояния "внутреннего". Существует много людей, не достигших состояния "внутреннего", которые управляют организациями, преподают и имеют грандиозные титулы. Существуют также люди во внутренних системах, которые не достигли состояния "внутреннего". Все они - лишь кожа и волосы системы. Монстр - не в этом. Так что не существует легкого способа распознать, кем является человек. Для нас ответить на такой вопрос очень трудно, и это - еще один аспект внутреннего. Я думаю, что слово "неосязаемые" было бы очень полезно в определении термина "внутренний". Величественные и неосязаемые - вещи, которых мы не можем коснуться и которые не можем схватить.

Пространство между строчками в поэме может дать большее понимание поэмы. Умение читать между строк, чтобы определить, имеет ли кто-либо внутреннее качество или нет, абсолютно необходимо. Тонкость внутренних принципов и внутренних методов тренировки позволяет вступать в игру шарлатанам, причем в различных формах. Обычный шарлатан заявляет, что "учит лишь для здоровья или по духовным причинам" и никогда не касается боевого аспекта. Это гигантское заблуждение тех, кто не развит во всей широте искусства.

Духовное, философское, эмоциональное и интеллектуальное содержание возможностей человека в своем искусстве происходит из физических аттрибутов, и именно преодоление физических препятствий и вызовов определяет конкретный стиль или искусство. Нельзя отринуть испытания и горести боевого пути и сказать: "Я не намерен делать этого, я намерен заниматься только духовным". Называть себя инструктором тайцзицюань когда вы не можете защитить себя - это неправильно. Если вы используете боевые искусства в качестве своего транспортного средства и не можете разрешить физические загадки, то вы знаете только как танцевать и имитировать старых мастеров. Вы имитируете внешность персоны, но не хотите падать, быть опрокинутым, почувствовать удар, затягивание или болевой прием. Вы накинули на себя шкуру, танцуете, но вы не тигр.

Существует много проблем в передаче знаний внутренних стилей. Интеграция или продвижение вперед всех этих различных измерений человечеческого бытия в контексте конкретного искусства является наиболее трудной частью всего процесса. Взять их все и двигать вперед вместе - настолько трудно, что большинство учителей, чье существование зависит от количества учеников, не могут найти время чтобы развивать все эти вещи вместе и продвигать их вперед совместно. Так что большинство людей не получают истинного сообщения.

Наш образ жизни не способствует учителям и ученикам в нахождении времени, требуемого для тренировок. Люди слишком заняты выплатой аренды и деланием денег, а также попыткой сделать бизнес в боевых искусствах. Существует много проблем в нахождении учителей, получении правильных инструкций, нахождении времени для занятий и нахождении персональной заинтересованности в достижении этих целей.

За многие годы мне удалось найти несколько отличных учителей внутренних систем, тренирующихся на своем заднем дворе или в укромных уголках парков в одиночку или с несколькими учениками. В то же время многие полуинформированные занимающиеся обучают по несколько дюжин последователей одновременно, выдавая себя за завершенное создание этих малоизвестных учителей. Иногда эти полуучителя действительно спокойно занимаются с настоящим мастером у него на заднем дворе. Иногда такая ситуация является виной полуучителя, ибо он не направляет учеников к своему учителю, а разбавляет истинное учение чтобы сделать его более приемлемым для ленивого западного ума; иногда это вина учеников, не желающих осваивать учение целиком. В любом случае это трагедия, когда настоящий учитель не имеет учеников, а у учеников нет настоящего учителя.

Мастер Hsu выразил это так: "Изучать комплексы для боя легко. Это может сделать любой за два-три месяца. Достичь спокойствия, выдержки - это трудно. Любой может открыть клетку и выпустить тигра, но истинное содержание - это Дао. Любой, являющийся шифу, сэнсэем или учителем должен помнить, что просто бой - это не самое важное для того кто учится бою. Именно поиск Дао отличает истинного занимающегося боевыми искусствами."

Вы довольно много сказали о том, что такое внутренние системы, но до сих пор не упомянули слова "ци". Вы не хотели бы сказать что-нибудь о ци и культивировании ци применительно к боевым искусствам?

Ци и проявления ци - это реальная вещь. Я чувствовал ци слишком много раз чтобы отрицать. Это очень важная часть процесса, однако я чувствую что его достижение слишком переоценивают. Насчет ци есть ряд ложных концепций. Ци, согласно моему опыту - это результат чего-то. Это нечто, происходящее из естественности. Когда что-то делается естественно - у вас есть ци. Люди пытаются фиксироваться на выражении ци, и здесь-то и лежит проблема. Они считают покалывание и тепло проявлением физической энергии. Хотя эти вещи имеют отношение к феномену ци, они не являются тем на чем следует фокусироваться.

Ци важно, ибо позволяет нам жить. Это то, что мы есть. Мы здесь только благодаря ци. За счет ци мы существуем, функционируем, знаем мир и являемся его частью. Многие люди делают с помощью ци салонные трюки. Так как они делают салонные трюки, люди думают что они совершенствуют ци и что у них можно учиться. Салонные трюки - это не то, что должен искать боец внутренних стилей. Он должен искать отличной сбалансированности, естественного состояния ума - быть в гармонии со всем, что бы ни происходило - и возможности соответствовать окружению.

Боец внутренних стилей учится контролировать свое ци и работать с ним так, чтобы не терять его и чтобы оно не теряло своего боычного воздействия на тело. Лучше всего не слишком думать о ци, а просто делать свое дело и позволить ци делать свое. Думать о нем слишком много - это все равно, что пытаться "не думать о". Если вы "пытаетесь" делать что-либо, то это не естественно. Если вы попытаетесь сконцентрироваться на ци, то скорее всего все будет делаться не так, как следовало бы. Работая с ци вы откроете некоторые из "салонных трюков", но они должны восприниматься лишь как потверждение того, что вы поняли мысль. На этом пути с трюками ничего плохого нет, но когда люди уделяют этим вещам слишком много внимания, они могут свалиться в слепой поиск силы. Здесь и находится ловушка. Они сходят с пути построения здоровой сбалансированной личности - идеала, к которому стремятся во внутренних системах - то есть оставаться обычными людьми что бы вокруг ни происходило. Мы хотим жить нормально, независимо от того, как бы жизнь не трепала наше ци. Если мы будем уделять слишком много внимания манипуляциям с ци и попытаемся выпрыгнуть из своих штанов, то потеряем цель. Есть возможности манипулирования ци, но это - задача специальных систем цигун, а не боевых искусств.

Будучи, помимо мастера боевых искусств, доктором восточной медицины, и имея опыт работы в Китае с докторами, специализирующимися на лечении пациентов, пострадавших от неправильного цигун, что вы думаете об изобилии книг и видеолент, продающихся сегодня, которые обучают цигун или рекомендуют фитолекарства?

Вы знаете, в китайской медицине если мы даем людям травяной отвар или рекомендуем упражнения, или лечим акупунктурой, то все, чего мы хотим добиться - это достижения баланса. Это означает, что у человека должна быть энергия, но не слишком много. Он должен быть расслаблен, но не слишком пассивен. Должен быть баланс живости, покоя, спокойствия, быстрого и ясного ума, возможности хорошо спать и вставать освеженным - в общем, быть уравновешенным.

Многие занимающиеся цигун ищут странных пульсаций в теле, или различных циркуляций, каких-то психических достижений. Эти люди играют с огнем. Занятия цигун, которые проводились со мной в Китае, приводили меня к точке, в которой цигун в США доставил бы много проблем. У нас были сообщения о людях, пострадавших от занятий цигун, но я думаю, что о многих не сообщалось.

Проблемы в США имеются потому, что цигун понимается настолько плохо, что когда кто-то пострадает из-за цигун, то невозможно связать непорядок с цигун. Доктора не имеют достаточно понимания, чтобы связать проблему с источником. Если люди начинают заниматься по книгам или видеолентам, то существует большой риск развития проблем, которые работники американского здравоохранения не смогут разрешить. Я знаю несколько случаев, когда люди в итоге оставались в больницах на годы.

Необходимость некоторых вещей при тренировке цигун не проясняется в книгах. Они описывают основные направления практики, но не объясняют почему они таковы и что случится если им не следовать, и люди не способны идти к поставленным целям по безопасному пути. Я вмдел людей в Китае, которые занимались цигун в менее чем удобных условиях и в манере, не рекомендуемой знающими людьми. Такие люди заканчивают с физиологическими и/или психологическими проблемами - шизофренией, бессонницей, паранойей, болями в сердце, тахикардией. Эти вещи трудно излечить, если они появились. Все это - результат занятий в неправильных местах, в неправильное время или в неправильной ситуации. Все необходимое описано в книгах - вы должны заниматься в свободном месте, в тихом месте и т.д. - но люди не понимают, почему они должны обращать на это внимание. Они могут пойти в место, которое тихое, но не всегда тихое.

Менее всего вам нужен неожиданный шум когда вы находитесь в определенном энергетическом состоянии во время занятий цигун. Если случается такое неожиданное вмешательство, или окружающий мир вторгается в какой-то форме в это уязвимое время, когда ваша энергия находится в состоянии деликатного баланса, то это может нанести непоправимый ущерб. Люди в этой стране не имеют подобного опыта, однако я видел примеры этому в Китае и понял, что видал такое и много лет назад, но в то время не мог распознать этого.

Я думаю, что занятия цигун должны происходить только под руководством очень опытного в нем человека. Как распознать квалификацию человека? Ну уж не по его возможности исполнения салонных трюков. Это не то, что отличает учителя. Сначала посмотрите на учителя, и спросите себя: "Хочу ли я быть таким? Хочу ли я духовно быть в точности таким как он?" Если это то, чего вы хотите, то следование тому что он делает может стать и вашим путем. Но если он что-то делает с вами и вам начинает казаться, что вы чувствуете энергию в комнате или что-то в этом духе, то не стоит делать поспешных выводов о его способностях дать вам то что вам нужно. Не стоит идти в ученики к человеку только потому, что он знает пару трюков. Они не являются прямым следствием высокого уровня мастерства. Hsu Hong-Chi всегда предостерегал от "суждения лишь сердцем об учителе", однако хитрость в том, что то, что вы видете может абсолютно противоречить реальному состоянию дел, так что сердце может дать вам ответ. Вы должны обратиться к своему сердцу и спросить его без всякой страсти.

Что касается травяных отваров, то наше правительство очень медленно признает эффективность китайской фитомедицины и потому очень медленно устанавливает законные параметры для ее практики. Есть люди, которые идут вперели правительства в своем полузнайстве. Очень легко, заполучив в свои руки мощные формулы травяных составов, публиковать их в журналах и слепо продавая публике. Риск в том, что когда-нибудь правительство может запретить траволечение из-за его неправильного использования. Если это случится, то лицензированные практикующие, тренированные и образованные в полной мере в этом искусстве, не смогут их использовать.

Люди ведь не идут к человеку, не имеющему степень доктора медицины, чтобы сделать операцию - так не стоит и принимать отвары, рекомендованные человеком, который не является полностью образованным, транированным и лицензированным. Когда кто-нибудь говорит, что фитолечение не дает побочных эффектов, то это означает, что не дают побочных эффектов лекарства, составленные для конкретного человека в конкретном случае. Если лечить так - побочных эффектов не будет. Если момент выбран неверно - побочные эффекты будут.

Китайская медицина мощна, и если вы не знакомы с квалифицированным специалистом по фитолечению, то вы можете получить не совсем правильную формулу. Даже если формула лекарства подходит вам, то это еще не значит, что вы можете также рекомендовать ее кому-либо еще, для него она уже может оказаться неподходящей. Многие берут фитоформулы от друзей или из книг, и думают что можно свободно распространять их и далее. Из-за такой невнимательности к ответственности, лежащей за передачей формул другим людям, мы получаем шанс потерять их совсем. Если эта свобода породит слишком много проблем, то правительство может использовать этот аргумент для полного запрета классических китайских формул. Что будет благом для каждого, способного получить формулы из журналов, окажется проклятьем, ибо даже обладающий достаточными для правильного использования знаниями и навыками не будет иметь доступа к лекарствам. Я думаю, что сейчас это рискованный бизнес, и мы не знаем, куда идет дело. FDA имеет тенденцию прихлопывать такие вещи в подходящий момент. Те, кто продают лекарства по почте делают это просто ради денег, и те, кто их покупает таким способом, поступают не очень разумно.

У вас было много учителей. Hsu Hong-Chi был не первым и не последним. Однако сколько я вас знаю, каждый раз когда вам задают серьезный вопрос, когда вы суммируете тему или когда вы подбираете слова для передачи ученикам, вы всегда выделяете его. Не могли бы вы сказать что-нибудь об этом?

Когда он стал моим учителем, он удолетворял всем требованиям, которые я выдвигал к шифу. Для него шифу означает "учитель-отец". Хотя он и не является кровным отцом, он учет как если бы вы были кровными родственниками. Он не может избежать своих чувств. Очень часто он учит вас на уровне, на каком вас не смог бы обучить реальный отец, ибо реального отца часто не желают слушать. Тяжелые уроки жизни, которые вы учите на своей шкуре, могут быть предсказаны и вы можете избежать этого трудного пути. Вам нужно именно отношение "от сердца к сердцу". Учитель устанавливает с вами такие отношения, и он вынужден учить вас правильно, так как его сердце будет неспокойно пока он не наполнит вас своими знаниями. Такова его работа и его роль.

Шифу, или "учитель-отец" часто дает такие вещи, которые говорят не о том, как зарабатывать на жизнь, а о том, как жить. Этот важный момент часто упускается в нашей культуре. Существует столько разногласий между поколениями, что у нас часто нет крупных семей или семей с прочным ядром. Нет групп поддержки для отца или матери, так что мы часто не полушаем необходимого вмешательства от деда или дяди. Когда мы поляризуемся в семье, мы отделямся и теряемся. И именно "учитель-отец", шифу, дает нам необходимый взгляд на жизнь.

Hsu Hong-Chi говорил, что вы не являетесь чьим-либо шифу, пока не желаете изменить его сердце. У вас нет необходимости менять его сердце, но вы должны защищать и хранить его сердце. Вы должны быть уверены, что оно не пойдет неверным путем. Это тот уровень, до которого вы пытаетесь помочь человеку развиться. Hsu Hong-Chi делал это ясным, когда говорил о синъицюань. Он говорил: "У меня было много учителей, но моим истинным учителем был Hung I-Hsiang. Он был моим истинным учителем так как он изменил мое сердце". Hsu признавал, что он был очень резок, любил драться, и любил выходить на улицу и принимать участие в реальных схватках. Как он говорил, он был "плохим парнем". Когда я его встретил, он разглядел это и во мне. Он сказал: "Мне кажется, что ты любишь подраться, верно?" Я быстро отрекся, ибо испугался его мощи и не хотел почувствовать ее на себе. Я сказал: "Нет, я не любитель драться". Он сказал: "Не надо трепаться. Я знаю, ты - плохой парень. Я знаю, потому что я тоже плохой парень". Hsu I-Hsiang помог ему и сделал так, что число неверных путей, по которым он мог бы пойти, уменьшилось. Точно так же он был моим истинным учителем.

Hsu Hong-Chi научил меня медицине, и то, что я - доктор, стало развитием того факта, что я - учитель кунфу. Как учитель, вы помогаете тем людям, с которыми у вас установлены отношения "от сердца к сердцу", найти мир. Иногда вы берете мягкого человека и ставите его в суровые тренировочные условия, а иногда берете грубого человека и вынуждаете его тренироваться в джентльменской манере, ибо они нуждаются в этом. Им нужна другая улица чтобы найти свои ответы. Это процесс исцеления, и Hsu Hong-Chi отлично проделал это со мной. У меня были великие учителя, мне повезло, но он был моим истинным учителем. Он указал мне путь и поставил меня на него. Лучшие части того, чем я являюсь сегодня, происходят от него. Однако это не противоречит ничему тому, что шло от моего настоящего отца. Мой отец был моим первым учителем боевых искусств. Он обучил меня дзюдзюцу в 1963, и дал мне уважение к тактике реального боя, что составило основу последующих 30 лет тренировок. Однако он также обучил меня важности честности в жизни, так что я не могу отдать все лавры Hsu Hong-Chi.

Я знаю, что Hsu Hong-Chi требовал от своих учеников также изучения китайской медицины и мануальной терапии, и что вы требуете от своих учеников того же. Не могли бы вы рассказать о значении медицинских аспектов, которые вы выделяете в своем учении?

Hsu Hong-Chi говорил, что вы - лишь наполовину учитель кунфу, если вы не знаете медицины. Любой может научиться драться, и любой может научить драться кого-либо еще, однако возможность излечивать людей и приводить их в хорошее физическое и психическое состояние требует, чтобы учитель понимал своих учеников на гораздо более глубоком уровне, чем требует простая демонстрация им боевых техник. Вы можете увидеть, что у человека проблемы с мастерством определенного сорта, и вы можете помочь человеку разрешить их гораздо быстрее, если подойдете к нему с точки зрения врача и быстро измените его физические кондиции, так что ему не придется тратить годы на разработку определенных частей тела, чтобы заставить их двигаться так, как они должны это делать. Вы также сможете понять, как далеко вы можете зайти в исполнении той или иной техники прежде, чем целостное усилие определенного сустава или другой части тела начнет приносить разрушительные результаты. Забота о китайской медицине и психологии во время изучения китайских боевых искусств развивает стремление к сохранению тела занимающегося. Вы не используете его для менее важных целей в боевых искусствах. Вы используете его как хорошо сделанное и хорошо сохраняемое транспортное средство для движения по дороге в ходе всего пути.

Внутренние системы - наилучшая вещь для сохранения телесного здоровья, если их преподают корректно. Вы можете пройти весь путь без причинения повреждений телу. Так мы видим семидесяти-восьмидесятилетних людей, отлично выполняющих технику. Такое вы нечасто увидите во внешних стилях. Там вы видите людей с поврежденными коленями и больными спинами, которые не могут присесть, не могут высоко ударить ногой, не могут растянуться, их плечи ограничены в подвижности, а мускулы развиты односторонне. Большинство этого можно предотвратить, если заботиться о теле, и вы обязаны заботиться о теле ради целей, которых вы пытаетесь достичь за счет кунфу.

Чем больше вы знаете о медицине, тем больше вы заботитесь обо всем этом, и тем более решительными станут ваши усилия. Вы можете быть очень консервативны в тренировках, но это ограничит то, что вы можете предложить людям. Если вы умелы в костоправстве и применении медицинских знаний к их конкретной ситуации, то вы можте идти дальше и подвести их к их личным пределам, но тем не менее предохранить их от перехода грани. Так что это не только вопрос консерватизма, вы можете быть разумно смелы. Вы можете подвести людей к пределам, куда бы они на самом деле не дошли без того, чтобы попасть в беду. Квалифицированный инструктаж действительно требует такой тренировки, и вот почему я хожу вокруг и учу медицине и костоправству столько внутренних стилистов, сколько могу. Я бы хотел обучать этому и внешних стилистов, но - что интересно - большинство из них абсолютно не уважают подобные вещи. Некоторые из них даже рассматривают их как слабость или как не имеющие отношения к боевым искусствам.

Хотя медицину изучают все мои ученики, в North American Tang Shou Tao Assotiation у нас есть отдельная программа сертификации для тех, кто достиг высокого уровня мастерства. Мы не позволяем ученикам с поверхностными знаниями практиковаться на других без наблюдения со стороны. Наша программа идет под наблюдением группы лицензированных докторов восточной медицины. Члены этой группы установили сертификационные стандарты и контролируют всю нашу медицинскую деятельность.

Не могли бы вы рассказать о North American Tang Shou Tao Assotiation и ее целях?

Ассоциация выросла из того преподавания, что я вел будучи в школе акупунктуры. Я ездил по стране и давал семинары во время каникул, чтобы заработать денег на продолжение учебы. Это позволило мне заработать столько денег, что дома я мог посвятить все время и усилия занятиям. Постепенно я открыл много людей в боевых искусствах, кто был сведущ в других системах, но познакомившись с синъи или багуа переходили на эти стили.

В течении пяти или шести лет я работал с рядом школ, которые необязательно действовали под моим руководством, но я учил учителей этих школ. Когда я завершил обучение в школе акупунктуры, я продолжил работать с ними, и мы составили отличную программу обучения, такую что я мог приходить и давать кусочки знаний, а затем возвращаться домой и оставлять их месяца на три. Это вынудило меня организовать мой материал и мое представление того, чем являются внутренние стили, так чтобы люди, пришедшие с мышлением жестких стилей, могли перейти к внутренней философии и могли развиваться в мое отсутствие. Я был вынужден организовать тренинг так, чтобы они не могли свернуть на ложный путь и нам не пришлось бы начинать заново после моего возвращения.

В итоге получилось около дюжины школ в разных уголках США, где изучали синъи, медицину и т.д. Это вынудило меня учредить формальную организацию и программу сертификации. Интерес в стране рос, и стало очевидно, что на этом можно делать деньги, стали появляться всякие типы, именующие себя "мастерами". Они учредили свои организации и быстро стали становиться чем-то единым. То, что я сам не сделал такого, не беспокоило меня, но это беспокоило людей, которые пытались жить за счет школ и превращали школы в новое качество. Они поднялись против разрекламированных типов из мира коммерции и вынудили меня установить нашу собственную программу сертификации. Так начала действовать организация.

Другой причиной основания организации было уважение к Hsu Hong-Chi, так как он всегда стремился к расширению своей организации здесь. Никто из моих коллег по учебе у Hsu Hong-Chi не казался достаточно скоординированным для совместных действий. Все мы были слишком независимы и шли собственными путями. Так что организация, действовавшая в национальном масштабе, никогда не могла возникнуть. Это очень разочаровывало его. Он постоянно приводил в пример японцев и говорил, как хорошо они организованы и скооперированы, в результате чего достигают гораздо большего, чем американцы. Его очень разочаровывало, что ему никак не удавалось сплотить нас как братьев по школе. Это явилось хорошей возможностью для меня, ибо эти люди были моими людьми и хорошо работали вместе.

Мы начали взаимодействовать на национальном уровне, устраивали турниры и национальные конференции, где консолидировали достижения для подъема стандартов. Внутри организации у нас были группы багуа, группы синъи, группы тайцзи, и мы планировали по мере роста организованности привлекать и другие боевые искусства. Ядром были синъи, багуа и тайцзи, однако на будущее запланированы и другие китайские боевые искусства, так же как гавайские и филиппинские системы. Тренировка в других стилях - прекрасная вещь. Это позволяет людям сбросить шоры с глаз и убрать близорукость на тему "что такое хорошо и что такое плохо", что является внутренним а что нет. Люди могут посмотреть на то, что они делают, как на часть целого, перестают думать о себе как об элите.

Каждый год у нас проходит турнир в полный контакт, который не является соревновательным в том смысле, что там нет призов и нет победителей. Там нет судей, нет правил определяющих победу или поражение. Нет победителей или побежденных. Ученики приходят и состязаются ради опыта и только ради опыта. Это не коммерческая вещь. Ассоциация спонсонирует турнир и последующий банкет для всех участников. Все это - ради развития искусства и развития чувства единой семьи.

Не могли бы вы рассказать о боях на турнире и о том, почему для ваших учеников важно получить опыт в свободных поединках на вашем турнире, а не на других турнирах?

Я видел другие турниры, и мне кажется, что большинство турниров - это средство зарабатывания денег. Нужно платить за участие, и деньги являются основным фактором турнира. Промоутеры стараются заставить как можно больше народу опустошить карманы. К сожалению, это приводит к возвеличиванию собственных "эго" и они вскармливают людское стремление к самовозвеличиванию. Турниры становятся местами, где достигаются победы, и победа достигается в рамках очень ограничивающих правил, чтобы люди не получали повода для судебного преследования. Такие нереалистичные параметры отделяют такой тип схватки от того, что может действительно произойти на улице. Часто, наблюдая такие турниры, я видел, что люди, их выигрывающие, не смогли бы выиграть реальный бой. На улице нет рефери, который мог бы дать свисток и вернуть бойцов к центру площадки, чтобы они могли начать заново.

На наших турнирах даже робкие люди или те, кто никогда в жизни не дрался, могут оказаться в весьма реалистичной боевой ситуации и получить опыт и прогресс вне зависимости от того, что произойдет. Ключ в том, чтобы свести между собой людей с одинаковым уровнем возможностей. Мы не бросаем в шляпу бумажки с именами. Мы всегда сводим между собой противников, близких по темпераменту, возможностям, размеру, возрасту, опыту и т.д. Мы подбираем их настолько близкими, что даже если бой становится очень жестоким, им трудно получить преимущество друг над другом. Это действительно борьба, требующая от каждого показать лучшее на что он способен.

В этом турнире не объявляется победителей. Это среда для обучения, а не соревнование. Даже нокаутированные получают серьезные уроки и не могут рассматриваться как проигравшие. Нокаутированными обычно бывают очень упрямые, очень агрессивные, с поведением "сделай или умри". Они узнают, насколько горька пилюля, и в следующий раз являются более внимательными и лучше понимают, что истинное кунфу - это искусство выживания. Это не искусство войны, это не "сделай или умри" - это о том, как выжить в этом мире. На нашем последнем турнире было всего два нокаута, и они случились в наиболее агрессивных матчах.

Кунфу - это для цивилизованных людей, пытающихся освоить свои первичные ресурсы и Богом данные физические качества, и организовать их так, чтобы было возможно вернуться к своим примитивным оборонительным рефлексам и использовать их в этом мире. Возможность развить эти качества и уважение к этим качествам на турнире - не простое избиение других, но избегание давления момента - вот чего мы действительно стараемся достичь.

Я не ищу чемпионов, я не ищу тех, кто побеждает в течении трех или четырех лет из пяти. Если у них все нормально в смысле управления ситуацией, то для них нет нужды выходить вновь. Они выходят чтобы найти ответы на свои собственные вопросы. Вот для чего нужен турнир.

Мои идеи об этом были в значительной мере инспирированы Hsu Hong-Chi. На его турнирах были призы, победители и побежденные, но он добавлял собственное персональное влияние чтобы сломать детскую логику гонки за призами. Я желал сделать еще лучше. Он пытался свести людей из разных стран вместе на мероприятиях международного масштаба. Я думаю, что если бы у него не было бы столь большой цели, он бы делал это по-другому.

Лично я действительно не забочусь о том, станет ли ассоциация большой. Я знаю, что мы постепенно растем, и что в итоге организация станет очень крепкой, но я не подгоняю события. Если у нас будут качественные турниры всего с 20 или 30 боями, но это будут отличные бои - то это будет прекрасно. Если у нас не будет серьезных травм, но многие бойцы получат озарение из-за склада мыслей, возникающих во время боя - я буду счастлив. Здесь нет победителей и побежденных, все сражаются и все участвуют в банкете, и имеется открытая дискуссия между бойцами о том, что они сделали неправильно и почему другие смогли взять над ними верх. Это учеба, пользу от которой получают все бойцы. Так как наши члены съезжаются со всей страны, турнир собирает всех вместе подобно съезду семьи, и новые члены получают возможность встретиться и взаимодействовать со "стариками". Это отличная атмосфера. Я не думаю, что вы получите то же, если будете драться ради глупых маленьких призов.

Давайте теперь поговорим о багуа Ли Цзымина. Когда вы приехали в Китай - искали ли вы Ли Цзымина чтобы пойти к нему в ученики?

Нет, я встретил Ли Цзымина случайно. Я был косвенно приглашен в Китай бойцом синъи из Шаньси, который был другом моего ученика. Я расценил это приглашение как отличную возможность поехать туда и получить персональные инструкции от шаньсийских бойцов синъи. Конечно, я не ожидал событий на площади Тяньаньмэнь, и взял обратные билеты заранее, но затем произошли события и мои планы изменились. Иностранцев попросили покинуть страну, а я только что прибыл. Но я смог отправиться на судне в Шанхай, и участвовал в одной программе в госпитале, где в одни дни я мог работать с костоправами и занимающимися туйна, а в другие - с занимающимися акупунктурой. Я посвятил этому восемь недель и полностью сконцентрировался на медицине.

Я не занимался боевыми искусствами в первые полтора месяца. Затем я начал ездить по Китаю и встречаться с бойцами. Я мог расспрашивать старых бойцов, смотреть их технику, кое-что записывать на видео. Наконец я прибыл в Шаньси, встретился там с бойцами синъи и немножко поработал с ними. Это было меньше, чем мне хотелось, однако я выучил у них ряд полезных вещей, которые раскрыли мне глаза на то, насколько разными путями синъи может выражать себя. Я также немного занимался багуа, и в последний месяц моего пребывания в Китае я отправился в Пекин.

Я посетил ряд известных пекинских мастеров, и один человек сказал, что если я интересуюсь багуа, то Ли Цзымин живет неподалеку от его дома. Я спросил: "А кто такой Ли Цзымин?" Мне ответили, что он - глава пекинского сообщества багуачжан, и является таковым уже лет двадцать, и тогда я сказал что хотел бы с ним встретиться. Мы встретились, и я прямо заявил, чего бы я хотел добиться от работы с ним. Когда я вернулся в отель, то мне казалось что я был принят не очень хорошо, но потом кто-то позвонил мне в отель и сказал, чтобы я возвращался утром чтобы начать занятия у Ли.

Ли дал мне написанную им книгу и мы начали с базовых упражнений. Он исправлял мои базовые позиции и шаг. Кроме того я сидел с моими переводчиком и вместе мы продирались сквозь книгу Ли. К концу месяца я был способен изобразить комплекс "старые восемь ладоней" и некоторые из базовых упражнений, и получил персональные указания. Мы поговорили о возможности перевода и публикации книги в США, и запланировали что я вернусь и поработаю с ним как только смогу.

Я изучал багуа с 1974 года, и пробовал три различных направлениях багуа за последние 11-12 лет, так что разучивание комплекса не заняло много времени. Я оказался способен обнаружить некоторые глубинные вещи, отличающие его стиль от прочих. Я работал вместе с Ли в течении месяца в первый год, на следующий год я вернулся и прожил другой месяц в его доме. Каждое утро мы работали над классикой, описанной в его книге, над взглядами, зашифрованными в канонических стихах, переданных устно от Дун Хайчуаня через Лян Чжэньпу к Ли Цзымину. Он опубликовал книгу в Китае очень небольшим тиражом к 100-й годовщине со дня смерти Дун Хайчуаня, в 1982. Каждый день мы сидели, и он объяснял мне классические тексты пункт за пунктом. Мы педантично все записывали, так что после завершения перевода стало возможным добавить все комментарии и повторно проверить качество перевода. Мы занимались этим каждое утро, а после обеда работали над физическими формами. На следующее утро он проверял физические формы, которыми я занимался под руководством одного из старших учеников, а затем мы опять возвращались к работе над классикой.

Хотя месяц - это немного, но если у вас хорошо проработаны базовые вещи и вы занимались искусством более десяти лет, то за это время вы способны усвоить много информации. Занятия с 90-летним человеком, который занимается искусством свыше 70-ти лет - это один из величайших опытов, которые я получал в своем изучении внутренних стилей.

В общих словах - что Ли выделял в багуа, и каковы различия между его багуа и другими изучавшимися вами стилями?

Стили, изучавшиеся мною до этого, более фокусировались на внешней форме, стараясь добиться как можно большей кругообразности. С его точки зрения это было отходом от основ. Хотя вам нужна кругообразность - и это то на чем основано багуа - существует первичная простота, являющаяся движущей силой всего что может сделать тело человека, и Ли начинал с нескольких простых дуг и кругов, и развивал мощь в этих дугах до реалистичного уровня в применениях, прежде чем переходить к более сложным комплексам. Когда он поправлял вашу руку - он поправлял ее в контексте того, что вы собирались ею сделать и почему она должна была быть именно так. Когда он поправлял вашу пронизывающую ладонь или открывающую ладонь, то детали - почему ваши руки идут именно так - он объяснял с очень простой логикой. Именно это, по моему мнению, отличало его от прочих встречавшихся мне учителей багуа, которые фокусировались на внешних формах и стремились доводить их до правильного вида. Он более фокусировался на функциональности, и оно должно было выглядеть правильно лишь потому, что если это не выглядело правильно, то оно, скорее, было нефункционально.

Форма в версии Ли Цзымина является - с многих точек зрения - более простой, чем прочие изучавшиеся мною комплексы, однако я взял из нее гораздо больше, ибо она выглядела гораздо более близкой к истокам, тем, из чего эволюционировали более красочные формы. Я действительно контролировал мои движния и цельность структуры в позициях багуа. Я немедленно мог применять расшифровку движений и их защитную тактику. Это не было что-то, над чем следовало работать для развития в течении долгого времени ибо было базовым. Это привлекло меня. Это потвердило, что я на правильном пути, учась у Ли.

Другой аспект учебы у Ли Цзымина заключался в том фактее, что он был ученым в смысле истории и его цивилизации - результат 90-летней жизни в самые тяжелые периоды истории своей страны. Он видел страну прошедшей сквозь многие радикальные перемены за последние 50-60 лет, и для бойца и человека, пытавшегося сохранить лучшую часть китайской цивилизации, он имел уникальную перспективу. Проведя время с ним, я высоко оценил его философские взгляды на то, для чего предназначены боевые искусства. Он был вынужден принять перемены нашего века с мудростью опытного дипломата. Слушать его точку зрения, его взгляды на то, почему нужно заниматься и почему нужно преподавать - было важно для меня так же, как и техническая база искусства.

Не могли бы вы немного поделиться его философскими взглядами на тему почему надо заниматься и как надо заниматься?

Мне трудно выразить это словами так, как говорил он. Я думаю что мне надо бы прожить еще 30 лет. Все сообщение касалось о жизни хорошим человеком, цивилизованным человеком. Так как мы говорили через переводчиков, то я не могу передать его точные слова. Я смог полоучить это сообщение потому, что большинство его шло через глаза и выражение лица, в то время как переводчик переводил его слова. Но ухватить точное содержание его сообщение мне нелегко.

Основные пункты шли в афоризмах и анекдотах, что позволяло сделать более широкое утверждение, чем можно ожидать в одном предложении. Часто это было истиной того, кто был на планете и имел дело с человечеством на несколько декад дольше, чем средний человек. Будучи лидером функционально большой группы благодаря своим взглядам, мудрости и способности иметь дело с другими, он мог дать вам вещи, направляющие вас к вашим собственным чаяниям. Это помогало изменить ваше сердце и уладить ваши мысли.

Однажды мы говорили об истории багуа, о линиях передачи традиции, и он рассказал мне следующую историю.

Семьдесят лет назад в Пекине жил очень известный боец, чье мастерство было очень высоко, а моральные качества являлись примером для всех прочих бойцов. Люди отовсюду хотели учиться у него, а те, кому это удавалось, гордились тем что являются его учениками. Его старший сын стремился к такого же рода славе. Однако отсутствие мудрости отца, нетерпение юности и хорошее мастерство, полученное благодаря усилиям отца, привели к появлению грубого агрессивного бойца. Таким образом он только и думал что о победе в очередной драке ради укрепления своей репутации. Он был известен своей злобностью и тем, что старался калечить своих противников.

Однажды в Пекин прибыл странник, который постепенно стал известен среди знаменитых бойцов. Когда первый сын услышал о нем, он немедленно отыскал его и бросил вызов на поединок. Странник вежливо согласился, и молодой боец неожиданно атаковал мощным и разрушительным ударом в сердце. Странник быстро защитился и одновременно уколол молодого человека в глаз. После этого он прочитал упавшему юнцу лекцию: ``Сегодня для тебя счастливый день. Тебе повезло, что мы встретились сегодня и именно так. Тебе повезло, что ты сын такого великого и известного бойца, как твой отец. И тебе ОЧЕНЬ повезло, что я слышал про твоего отца и знал, что ты - его сын. Из глубокого уважения к твоему отцу я выколол тебе только один глаз и оставил другой. Живи дальше, но измени свое сердце, ибо если ты потеряешь и второй глаз - твоя жизнь потеряет всякий смысл".

Говорят, что несколько дней спустя отец парня разыскал странника и поблагодарил его за столь необходимый урок жизни, преподанный сыно, который слишком мало уважал своего отца чтобы последовать его увещеваниям. Он дал страннику коробку с деньгами и железнодорожный билет, и больше никогда с ним не встречался.

Рассказав эту историю, Ли Цзымин выделил несколько моментов. Основное заключается в том, что иногда находящийся в фаворе ученик или наиболее любимый ученик не является лучшим учеником. Таким образом, быть старшим учеником, или любимым учеником старшего ученика, или еще кем-нибудь в этом духе, не значит ничего. Если даже великий человек и великий учитель не может принудить к правильной учебе плоть от плоти своей, то что мы можем говорить о прочих учениках.

Другим интригующим моментом является тот тонкий факт, что подарок и благодарности страннику должны были быть преподнесены только после события; возможно, имелись предварительные договоренности со стороны отца, которые, если были на самом деле, проливают иной свет на истинную природу взаимоотношений "отец-сын", "учитель-ученик" и сам процесс обучения человека.

Именно такие рассказы и такая манера разговора сделали мое время, проведенное с Ли Цзымином, очень ценным для меня. Оно заставляет меня чувствовать себя счастливым за учебу у него. Ли Цзымин был одним из людей, подобных Hsu Hong-Chi. Если Hsu Hong-Chi был мой "учитель-отец", то Ли Цзымин - "учитель-дед".

Как опыт, полученный от Ли Цзымина, изменил ваш подход к ученикам и боевым искусствам?

Я думаю, что его чувство необходимости иметь багуа первым делом прагматическим искусством, и уж потом - красивым искусством, было тем, что я получил. До встречи с ним я действительно был пленен круговыми комплексами и старался сделать мои комплексы более замысловатыми. Я позволил этим вещам воздействовать на меня, и мой подход к прагматическим искусствам стал более сложным, чем он должен был быть. Подобно другим мастерам, он упростил мои взгляды на сущность того, что я должен собрать воедино чтобы превратить мое багуа в прекрасное и ясное сообщение для моих учеников. Как Hsu Hong-Chi упростил мой синъи, так Ли Цзымин упростил мой взгляд на приоритеты багуа. Я смог сконцентрироваться на более прагматических вещах, и работать над артистической полировкой уже после получения чувства функциональности движений.

В ходе двух визитов в Китай к Ли Цзымину какую часть его системы вы выучили?

Я выучил Старые Восемь Ладоней (лао ба чжан), серию упражнений в хождении по кругу для развития перемещений и координации рук и ног для испускания усилия (фа цзин), концепцию движения касающуюся культивации ци (нэй гун), приемы циньна и взгляд на то как перемещения используются в связи с применением циньна. Я выучил комплекс с большим широким мечом и линейные применения 64 атак, которые являются базовым алфавитом, арсеналом возможных стратегий включаемых в модулированные круговые формы.

Я знаю, что он выделял таннибу - "шаг скользящего по грязи". Не могли бы вы рассказать о причинах, по которым он применял этот шаг?

Я получил огромное понимание характеристик шага скользящего по грязи и причин строгих требований к исполнению этого шага, развитию его до естественного движения, а также хорошее понимание того, что я в этом шаге делал неправильно. Были пункты в этом шаге, на которые я не обращал внимания в течение десяти лет. У вас есть мышцы-антагонисты на передней и задней половинах голени, которые должны выучить полностью различные движения для правильного исполнения шага. Это не приходит от любого другого типа ходьбы, это приходит лишь от этого специфического типа шага, только от его очень медленного и педантичного исполнения. После развития его до определенного уровня я мог понять, почему Ли так строго его выделял.

Когда мы говорим о захватах, или о движениях типа циньна, и как мягко уйти от агрессивной атаки, то для правильного исполнения в определенные моменты вам необходимо повернуться спиной к противнику. Если вы попытаетесь зайти за него, а затем повернуться, и при этом ваши уровни мастерства примерно равны, то вам придется поворачиваться снова и ваша спина или бок будут обращены к противникку. Если у него также есть опыт диагональных атак, то вам нужно уметь изменить всю стратегию на полушаге. Если шаг будет происходить слишком далеко от земли - а три дюйма уже может быть слишком - то при неожиданном прерывании энергии и движения можно потерять равновесие. Если стопа над землей - вас легко можно опрокинуть. Если подошва находится прямо над поверхностью земли, как это и происходит при шаге скользящего по грязи, то в момент когда вы неожиданно смещаетесь на дюйм от острия атаки оппонента ваша стопа мгновенно чувствует ситуацию и вы сохраняете баланс. Если у вас связное багуа, от рук до стоп, то автоматически ваше следующее движение будет соответствовать вашему расположению, и вы войдете прямо куда надо. Это невозможно, если вы делаете большие шаги, и ваша подошва не движется прямо над землей. Все это играет важную роль в момент, когда я совершаю изменение или использую изменение в контратаке.

Чувство времени - самое важное в бою, а чувство времени изменений - точка, в которой вы меняете стратегию - это то, когда крутой боец ловит момент и становится победителем. Если вы можете измениться за десятую часть имеющегося времени, если вы можете сделать ваше следующее изменение возможным за десятую часть секунды после атаки противника и измениться без образования бреши в защите, то ваши шансы не стать побежденным будут гораздо больше. Это именно тот подход, которого я не имел в такой степени прежде.

Можете ли вы добавить что-либо еще о Ли Цзымине или его багуа?

Только то, что он дал мне то, в чем я нуждался - авторитет надо мной, который я уважал и из-за которого я вернулся на землю для дальнейшей работы и снова стал учеником. Мне было легко воспринять его как учителя и снова перейти в состояние ученика. Я думаю, что мотивация бытия учеником - самая важная вещь в учении. Желание быть учеником поэтому и только поэтому, а не ради того, чтобы как можно быстрее стать учителем. Это легко, когда рядом есть человек с такими знаниями и взглядами, который хочет быть открытым с вами и разделить с вами свою жизнь. Это то, что я ценю. Я был счастлив найти его, он открыл для меня целый коридор новых комнат знаний о багуа. Я желаю продолжать работу с его семьей багуа, чтобы заполнить пробелы и быть способным полностью представлять его учение. Мы завершили английский перевод его книги, и скоро она будет издана, чтобы, как сказал сам мастер, "любители Ладоней Восьми Триграмм везде могли почувствовать вкус блюда, приготовленного самим мастером Дун Хайчуанем".

Сайт управляется системой uCoz